Как мухи в янтаре

Недвижимостью здесь почти не торгуют. А ежели и продадут — то исключительно задорого. По ценам ежели и не Москвы, то уж по крайней мере Светлогорска — самого популярного российского курорта на Балтике с множеством отелей, ресторанов и атмосферой вечного праздника. Но комбинат здесь ни при чем. Просто Светлогорск — балтийская курортная столица прошлого и настоящего, а Янтарный — будущего. Так, во всяком случае, казалось еще несколько лет тому назад, когда по всей России было велено свернуть игорный бизнес и отвести для него четыре резервации — «Азов-Сити» (Краснодарский край), «Приморье» (Приморский край), «Сибирская монета» (Алтай) и «Янтарная» (Калининградская область). Более-менее равномерно.
В «Азов-Сити» пара казино уже открылась. Вот-вот откроется первое казино в «Приморье». Открытие казино в «Сибирской монете» уже запланировано, но постоянно откладывается. Во всех трех случаях дело, как говорится, на мази.

А с «Янтарной» сложнее.

Предположительно эта игорная зона будет расположена совсем рядом с поселком Янтарный. Соответственно, сам поселок можно рассматривать как место некого культурного паломничества игроков. Посещают же гости государства Монако тамошний старый город с княжеским дворцом и Океанографическим музеем.

Тем более Янтарный, даром что поселок, имеет свои достопримечательности. Кроме уже упомянутого янтарного комбината, по которому водят экскурсии — были бы экскурсанты, там имеется заброшенная шахта «Анна», открытая еще при немцах, в 1871 году. Место, что называется, овеяно легендами, в том числе и туристического назначения. Там якобы до сих пор бродит призрак Ансельма фон Лозенберга — наместника Тевтонского ордена, который снова якобы вешал местных жителей за самовольный сбор янтаря.

Да и сама старая восточно-прусская застройка очень интересна. Была бы, если бы не обстоятельства.

Обстоятельства, однако, таковы. Условный игрок, решивший сменить обстановку, едет на такси не по условной, а по совершенно реальной разбитой дороге к началу маршрута — к шахте «Анна». Пытаюсь проделать его путь, чтобы понять, с чем он, игрок, столкнется. Дорога разбита настолько, что бережливый таксист на некоторых участках выезжает одним колесом на тротуар. Он, кстати, не разбит, больше того — даже выложен супермодной бордюрной плиткой. Так что пешеход особо не рискует поломать хребет. Но водитель, узнав, что я планирую гулять тут допоздна, деловито спрашивает: «А какое-нибудь оружие у вас имеется?»

Осмотрев вышеперечисленные достопримечательности, игрок направляется в центр поселка. Мимо заборов, заброшенных зданий, сараев, футбольного поля и противотанковых ежей (такой уж тут замысловатый антураж) он поднимается в район сплошной застройки. Здесь цивилизация. Здесь даже есть кафе. Теоретически в нем можно было бы перекусить, согреться грогом. Но вход и окна перекрыты металлическими жалюзи. Правда, перед входом стоит стол, за ним сидят несколько человек в зимней одежде и едят что-то из большой эмалированной кастрюли времен Леонида Ильича. Один из них нехотя отрывается от трапезы, кричит: «Кафе закрыто!» Будто бы и так не ясно.

Заколоченный сарай с вывеской «Магазин». Ее перекрывает другая — «Трикотаж». Ни того ни другого там нет. Игрок идет дальше — на то он и игрок.
Автобусная остановка, точнее, каркас от нее. Висят объявления о продаже угля. Да, в поселке отопление печное, объявления актуальны.

Вывеска «Прокат велосипедов». Где велосипеды — тоже непонятно. Напротив полутораэтажный дом, в нем разместились сразу две организации: «Кобра» (охрана физическая и техническая) и аптечный пункт «Милосердие». Дверь на замке, хотя лишь пятый час вечера.
Хотя на улице — жизнь. Вот, например, прошли две женщины: одна лет двадцати, другая — сорока. Видимо, мама с дочкой. В спортивных костюмах и с велосипедами. На велосипеды навьючены мешки. Возможно, уголь.

Парочка работающих магазинов. В них конфеты, водка, серые сосиски, ядовитые лимонады. Хлеб, кстати, хорошего качества. Магазин «Рибой» (когда-то был «Прибой», но «П» оторвано). Он выкрашен нежно-розовой краской и, как нетрудно догадаться, совсем не подает признаков жизни.

Памятник советскому воину-освободителю. Водонапорная башня. Церковь Казанской Божьей Матери, расположившаяся в старой лютеранской кирхе. Напротив — гостиница «Беккер», в ней ресторан.

«Нет, это не Рио-де-Жанейро, это гораздо хуже», — говорил в таких случаях Остап Бендер, сам азартный игрок. Похоже, игрок современный, если уж захочет размять кости на главной улице поселка (она, кстати, до сих пор называется Советская), тоже будет несколько разочарован. И сидеть ему в своей игрецкой резервации. Обидно — при таких-то туристических возможностях Янтарного.

Впрочем, резиденцией тут не пахнет. Место ее толком не определено. Инвесторы не торопятся, торги регулярно переносятся. Областные власти делают взаимоисключающие заявления: то игорная зона в области вообще не нужна, потому что игра — это зло и безнравственность, то игорную зону нужно перенести вплотную к Светлогорску, потому что там налажена инфраструктура (в наказание, что ли?). Эксперты из Германии, зачем-то приглашенные все теми же властями области, дали весьма компетентный совет: «размыть» игорную зону по всей области, то есть открыть по нескольку казино в самых крупных городах. Иными словами, восстановить то, от чего в 2006 году решительно отказались. Возникло и активно действует движение «Народ против игорной зоны».

В 2006 году, когда все начиналось, жители поселка Янтарный и гораздо менее известного поселка Поваровка (ударение почему-то на второй слог) от счастья потеряли голову. Таксисты приговаривали: «Эх, пооткрывают тут джекпотов всяких, вот мы будем зарабатывать деньжищ!» Риэлторы начали указывать в своих объявлениях не только расстояние до Калининграда и до моря, но и до игорной зоны — будто бы в ней рай земной. Ожидалось нечто. Не случилось ничего. Пузырь сдулся, так и не набрав в себя туманного воздуха Балтики. Охотники же до азартной игры летают в Минск, Ереван и другие столицы стран ближнего зарубежья — куда, собственно, и переместился российский игорный бизнес.

И тут напрашивается еще одна цитата. Из поэмы «Москва — Петушки» Ерофеева. Про колхозного председателя по прозвищу Лоэнгрин, который каждый вечер катался в лодке и чирьи на себе выдавливал, а после плакал у себя в правлении и мочился прямо в угол: «Жалко председателя, за то, что ему дали такую позорную кличку, и стенку, которую он обмочил, и лодку, и чирьи — все жалко».

Так и здесь — все жалко. Жалко игроков, которые мотаются в безвизовые государства или посещают всякие подпольные аттракционы, жалко таксистов, которые уже оставили надежду стать богатыми буржуями, жалко ту недвижимость, которая стоит себе без дела, потому что за такие деньги лучше что-нибудь купить в не слишком дальнем Подмосковье, жалко жителей Янтарного, которые за неимением лучшей доли вынуждены есть что-то из кастрюли во дворе кафе зимой в пальто, жалко содержателей подпольных аттракционов, которых, видимо, когда-нибудь посадят.

Для меня в этой истории больше всего печальна именно ее обыденность, ее абсолютная предсказуемость, то, как уютно и уверенно она сложилась, никого собой не удивив.

www.mn.ru